Человек, который смог покинуть Омск

Не люблю лыжи. Не люблю коньки. Не люблю санки.
В снежки играть не люблю. С гор кататься не люблю.
Мороз не люблю. Снег за шиворот не люблю.
Вообще всё, что связано с зимними активностями - терпеть не могу.

Это потому, что я южанин, в моем детстве снега особо не было. А если и был, то без фанатизма, как некое временное недоразумение, которое нужно просто, призвав философскую выдержку, переждать.
С зимними традиционными развлечениями у меня не было ничего семейного, приятного, предвкушаемого связанного.

Когда я вместе с семьей переехал в Москву из Киева, и пошел в 7-й класс уже московской школы, то, конечно, переживал.
Любая смена школы, особенно для книжного подростка, серьезный стресс, а тут еще и смена страны, смена культурного фона.

Мне повезло - во-первых, в школу я пошел в новом спальном районе, и весь мой класс был новым - не было устоявшихся группировок, все начинали класс с чистого листа. И во-вторых - к большому моему облегчению, большинство страшилок о москвичах оказалось мифом, никак не подтвердившимся.
Меня никак не притесняли за мое происхождение, только беззлобно удивлялись скорости моей речи - по-хохляцки я привык выстреливать по сотне слов в минуту, пока москвичи жеманно слова растягивали, наподобие Слона из "38 попугаев".

Ну и вообще, в последующем от тех событий времени и по сей день, я очень благодарно и тепло принял общий московский незлобливый нрав.
Я знаю, существует много стереотипов, о злых москвичах, которых спроси, как пройти на Староколпакский переулок, а они рот перекосят, как от хины - "о, понаехали!". Или о москвичах, которые хамят. Или о москвичах, которые других в грош не ставят - всё это я слышал. Но тем и удивительно, что я понятия не имею, где они, распространители таких ярлыков, таких москвичей нашли.
По моему опыту москвичи могут быть излишне занудными, излишне душноватыми и подверженными церемонной ностальгии. Но в целом подобные отзывы меня удивляют - я таких москвичей не знаю, напраслина это всё.

Я достаточно легко вливался в новое общество, но вот один момент стал для меня непреодолимым и совершенно необъяснимым - массовая, повальная, тотальная, неистребимая, фанатичная страсть москвичей к зимним забавам.

Настала зима, наш физрук объявил - завтра урок на открытом воздухе, все приносим лыжи.
- А если у меня нет лыж, и я не умею ездить?, - спросил я.
Ответом был дружный хохот: - Классно пошутил!

Когда я, недоуменный, на следующий день пришел без лыж, то тут уже физрук меня спросил - "а ты почему без лыж?".
Я ему терпеливо повторил, что лыж у меня нет и ездить я не умею.
И вот тут я первый раз столкнулся с этим вот фирменным (с которым потом буду сталкиваться постоянно) зависанием мозгового компьютера - "То есть как это, лыж нет? То есть как это, ездить не умеешь?".
Меня пытались понять, но тщетно, потому как, я догадался, в сознании москвича нет такой функции, как "лыж нет, ездить не умею", и, самое главное, еще и не испытываю желания уметь.
Многие реально считали, что нет людей, которые не любят ездить на лыжах, а если утверждается обратное, то это либо кокетство, либо ложь, либо диверсия - и все это надо пресекать.
Не хочешь, как говорится - заставим.

Все остальное время в школе я промучился, под насмешки - пока не настал период, когда я просто начал прогуливать.
И лишь однажды я смог взять оглушительный моральный реванш - это когда одно время наш класс ходил в бассейн.
И вот тут внезапно выяснилось, все эти дюжие богатыри, рассекающие на лыжах-коньках как боги, горделиво отворачивающие от меня нос, все как один практически не умеют плавать.
Подходили на цыпочках, едва ли не в спасательных кругах с утятами, пробовали пальцами воду, взвизгивали и отбегали обратно. И плавали как мешок с мусором.
А я, как южанин, все возможное время проводил в пруду и на реке - пловец я, без ложной скромности, очень хороший и выносливый. Ух, как я оттянулся за все поруганные годы, красиво проплывая между барахтающихся то кролем, то брассом.
Я своему умению плавать, оказывается, до того и особенного значения не придавал - точно так же, как не придавали его все эти урожденные с коньками и санками под мышкой.

Постоянно меня звали - то в лыжный поход, то на лёд, то с горы на санках кататься.
А с санками у меня одно лишь воспоминание - еду я в раннем детстве с горы, кайфу никакого, думаю лишь о том, как не покалечиться. И тут впереди падает набок какой-то чувак - а я на своих жестяных, противотанковых советских санках мчусь с горы прямо ему в голову.
И я хорошо запомнил этот сухой, гулкий, размашистый стук-треск разогнавшихся санок о человеческую голову. И помню весь склон в кровище.
И с того дня я на все зимние забавы забил - ну какой смысл, если удовольствия никакого, холод мерзкий и травматизм неизбежный?

Я пытался как-то встать на лыжи, мне это не принесло ничего, кроме раздражения и ощущения, что я попусту теряю время на какую-то херню. Как кота на голове таскать - ни пользы, ни удовольствия.

Один раз, уже в зрелом возрасте, я даже поддался на уговоры прекрасных девушек, зазывавших меня на каток, и попытался встать на коньки. Удовольствия и желания, естественно, не испытывая - только за ради компании.
Коньки я кое-как надел, но не успел дойти даже до кассы - свалился и сломал руку.
Это мне судьба очень так доходчиво растолковала.
Руку я залечил, опыт больше, естественно, не повторял.

К чему я это пишу - а к тому, что я продолжаю жить среди урожденных северян, которые, хорошо ко мне относясь, постоянно зовут меня на какой-то зимний движ. И когда я говорю им чистую правду, что терпеть не могу всю эту зимнюю приблуду, то некоторые удивляются, некоторые не верят - не может же быть такого, что кто-то не любит коньки и лыжи, верно? В их понимании верно - и они обижаются, думая, что я отказываю лично им, а не их конкретному предложению.

Вот. Ну я и решил - давайте я просто один раз напишу, потому как реально очень устал каждому объяснять персонально, пробиваясь через недоуменное недоверие - это правда, это действительно так - я не люблю никакие зимние забавы. Такое бывает. В силу ли врожденных, или в силу приобретенных культурных особенностей - это неважно, я не испытываю удовольствия от лыж, коньков, санок и всего такого подобного.
Простите за этот долгий трактат, но у меня наболело - пожалуйста, мне очень трудно отказывать, наблюдая дальнейшее огорчение и разочарование, на все предложения совместных зимних активностей, отказывая хорошим людям в их самых лучших побуждениях.
Также предостерегаю от попыток меня раскрутить на "а давай таки еще раз попробуем, это тебе раньше просто не везло, а вот сейчас - раз, и понравится!" - нет, не попробуем, не понравится, не хочу и вообще, способен определить точно, чего мне хочется и чего нет.

Я люблю зиму, но больше визуально, сидя дома, попивая глинтвейн и глядя в окно.
При этом, заметьте, я с большим удовольствием (разумеется, в подходящий для этого сезон) приму приглашение поплавать, сходить на пляж, поехать на велосипеде, забуриться в пеший поход - и, поверьте, попутчик я крайне выносливый, могу шагать как заведенный, хоть по ровной местности, хоть по пересеченной.
То есть - не надо просто циклиться на коньках-санках-лыжах, и списывать меня из-за них в утиль.

Спасибо.

Любопытно отметить, как отдельные исторические персонажи становятся известными благодаря произведениям искусства более, чем по своим фактическим заслугам.
Кто такой Спартак? Предводитель восстания рабов, собравший нехилое войско и угрожавший самому Риму.
Был, впрочем, разбит войсками полководца Марка Лициния Красса, что подтверждает тезис - даже плохая регулярная армия чаще всего оказывается эффективнее самой хорошей самопальной. Что уж говорить о Крассе, армия которого была и хорошей, и регулярной.

Марк Лициний Красс, как истинный "ястреб", после использовал свои заслуги в политике, чем усилил "партию войны", что привело в итоге к трансформации Рима из республики в империю, но это другой разговор.
А я хочу обратить внимание на Спартака - какими бы значимыми ни были тогдашние события для того времени, но что они в контексте нынешнего? Что нам до событий доисторической эры?
А ларчик открывается просто - в конце 19-го века вышел исторический роман Рафаэлло Джованьоли, ставший весьма популярным. Во многом оттого, что жанр исторического романа на то время весьма нов и не избит.
Исторических несоответствий весьма много, но, в конце концов, "я писатель - я так вижу" - Джованьоли на точную документальность и не претендовал. Это, прежде всего, развлекательное чтиво.

Роман был переведен на русский, популярен и в тогдашней России, и в СССР. Неудивительно, что образ Спартака стал пассионарным спортивным символом.
И нота битвы классов есть, и культ тренированного тела, и сердечная горячность - хороший образ, удобный для советской идеологии, что тут скажешь.
А то, что он сильно расходится с реальным историческим Спартаком - ну кому какое дело?
Реальный Василий Иванович Чапаев вон был персонажем в истории проходным, сыгравшим в Гражданской войне весьма маленькую роль. Да и погибшим отнюдь не так славно - его отряд перепился настолько, что даже не выставил часовых. Их спящих перекололи штыками да побросали в реку Урал - так что да, Чапаев в Урале таки утонул, но вовсе не при таких обстоятельствах, как в фильме.
Но кого реальный Василий Иваныч интересует? А киношный сразу ушел в народ.

Сейчас вот в России педалируют Александра Невского, потому что он, благодетель наш, избавил Россиюшку-матушку от проклятых псов-рыцарей с их гей-парадами и кознями НАТО.
То, что он после, будем называть вещи своими именами, продал и сдал свою страну и свой народ другим захватчикам - за право быть наместником и лично взимать дань, это как-то умалчивается. Как и вообще то, что святой князь (что в нем святого-то?) не единожды изгонялся из Новгорода за пьянство, скверный характер и, говоря современным языком, за участие в незаконных вооруженных группировках, промышлявших рэкетом и грабежами.
Но ведь всех интересует не настоящий Александр Невский, а образный, киношный, из фильма Эйзенштейна с музыкой Прокофьева. Произносящий "кто с мечом к нам придет - от меча и погибнет" - чего он никогда не произносил. Что не мешает пускать скупую патриотическую слезу.
Как не мешают пускать ее, скажем, Минин и Пожарский, собиравшие ополчение. Сейчас-то уже кто вспомнит, что собирали они его методом взятия заложников и насильственной экспроприации на нужды ополчения имущества.

Интересно получается - важно не то, что ты реально сделаешь, а то, что о тебе напишут те или иные талантливые творцы.
Судить будут по ним, а не по историческим выкладкам, в которых разбираются лишь немногие профессиональные историки.

Собственно, это то, с каким посылом Булгаков писал "Мастера и Маргариту", как обращение к Сталину (вы ведь в курсе, что "МиМ" - роман, написанный специально для Вождя Всех Народов, и именно поэтому он так выбивается по стилистике из всего иного, Булгаковым написанного?) - правь, но побереги Мастера. Потому как твоя слава в веках останется не по твоим делам, а по его рукописям.
Вы ведь в курсе, опять же, что Булгаков по жизни был махровым монархистом?

Знаете, смотрю я на отдельных персонажей, вроде полевых командиров ДНР-ЛНР (в большинстве своем уже отчаливших) - отдельные из них это ж идеальные персонажи. Моторола, по насыщенности образа, ничем не уступает тому же Спартаку.
Но они свое слово уже сказали, а дальше за Мастером дело.
А вот найдется ли Мастер? Тут открытый вопрос.
Говорят, конечно, что герои не умирают - на самом деле же умирают, еще как. Если о герое никто смачно не расскажет - канет в Лету, как будто и не было.
Ну кто там потом того же Моторолу вспомнит? Ну посудачит кто из свидетелей - ну да, ну был такой, без башни малый. Но а что, их таких мало было? Да в 90-е целые поколения выкосило - в том числе весьма крутых персонажей. Но кто их вспомнит-то?

Поэтому я подкидываю мысль для тех, кто мнит себя сильным мира своего - сегодня сильный, а завтра не очень. Сегодня пан, завтра пропал. Сегодня грудь в крестах, а завтра голова в кустах.
Люди хотят продолжиться в том числе в своих делах, получить бессмертие, "чтобы помнили", чтобы смерть не сожрала бесследно. Чтобы дело, в которое вколотил всего себя, жило и процветало.
Ну так вот, мнимые сильные мира сего - то, насколько вы продолжитесь в веках зависит, как это ни оскорбительно для кого-то прозвучит, от таких как я.
Люди вспомнят не то, что вы сделали - а что такие как я об этом напишут.
Поэтому - обидеть писателя легко может каждый, но - ой-ли, стоит ли?

В параллельном посте развернулась в комментах беседа на тему, чем являются донаты в интернете - благотворительностью или попрошайничеством.
Считаю более логичным оформить в отдельный пост мой ответ.

Там не к Вам лично негатив был выказан. Я высказывалась против сетевого попрошайничества как явления. Когда люди, которые на самом деле не находятся в безвыходном положении, клянчат деньги у читателей. Донаты собирают. Меня это страшно бесит и я всегда буду против попрошайничества, назови хоть каким красивым словом - донатничеством хоть, суть от названий не меняется. Это попрошайничество.
Вы себя подаёте как средний класс. Неоднократно о том сообщали в своем блоге. И при этом собирали деньги с народа, большая часть которого явно не средний класс, а беднота и нищета. О причинах, втравивших большинство населения России в бедность или в нищету - отдельный разговор. Но когда просит обеспеченный на прихоть - это не может не вызвать возмущения. Это аморально само по себе, безотносительно к личности. Ваш пример просто наиболее нагляден и очевиден, потому что у меня, к счастью, нет знакомых, клянчивших деньги в Сети.

Любое явление состоит из конкретных людей. Поэтому не надо высказываться против абстрактного явления - высказывайтесь против меня в частности.
Со мной ничего страшного от этого не случится, и явление вам не ответит - а я отвечу.

Далее, про "попрошайничество".
Вы слышали такое слово - благотворительность? То есть - творение блага.
Или charity по-английски, от латинского caritas - "дарить любовь".
В чем главный смысл благотворительности - почему некоторые люди, даже те, которые упакованы до конца жизни, занимаются благотворительностью? - на вашем языке: дают деньги и помогают разным попрошайкам.
Очень просто, потому что любовь - это единственная вещь, которую можно подарить, и при этом она же у тебя останется. И это как колодец - чем больше из него черпаешь - тем больше в нем чистой, свежей, проточной воды. (И наоборот - чем меньше черпаешь, тем вода более превращается в болото - опять болото всплыло, забавно, да? Спроста ли?).
Смысл благотворительности в том, что от нее выигрывают обе стороны. Одна сторона ("попрошайки" на вашем языке) получает поддержку в том, что им важно, другая сторона - как ее на вашем языке лучше всего назвать? - дураки, дебилы, богатые папики, богатенькие буратины, буржуйчики? - подскажите; другая сторона получает удовлетворение своего социального интереса - того самого, что Альфред Адлер, не самый последний деятель в области психологии, считал главным мотором созидательных взаимоотношений людей в социуме.
Благотворительность нужна дающим ровно так же, как она нужна принимающим, потому что она позволяет ощутить свою значимость, взаимосвязанность, сопричастность ко всему, что происходит вокруг в мире, и способность на это повлиять – то есть самые сильные, самые высокие ощущения, доступные человеку.

Люди отличаются от животных тем, что они не только часть природы, но и часть культуры.
А культура слагается из разных людей, каждый из которых в идеале должен иметь возможности для реализации именно своего таланта, именно своей божьей искры, ради которой он на этой земле.
И кто-то лучше всего зарабатывает деньги, а кто-то выращивает морковку. Кто-то лучше всего умеет подметать улицы. А кто-то ничего не умеет, и многие считают его бесполезным паразитом – но в час сумерек души, час отчаяния, крушения всех надежд – именно этот человек, и никто иной, сможет утешить, разделить горе, побыть собеседником и слушателем, пожалеть, отогреть душу, отвадить от самоубийства (во всех смыслах слова, от образного до буквального).
Это основный принцип гуманизма, столь немодного в наше время – в каждом человеке есть его божья искра, и если ее не видно – это не значит, что ее нет.
Человек не может реализоваться во всем одновременно – даже если у него ко многому есть таланты.
Люди выбирают, куда им податься, чем им заниматься.
И если кто-то, хорошо зарабатывающий деньги, пожертвовал ради этого ну, скажем, музыкой – нередко такой человек будет поддерживать тех, кто занимается музыкой – пожертвовав ради нее заработком денег.
Делая это не только для музыканта – но и для себя самого. Потому что не делая этого – он не чувствует причастности. А делая – чувствует.
И помогая – обогащает сам себя.

Вот и всё. Вся премудрость.
И поэтому то, что вам кажется попрошайничеством с моей конкретно стороны (за весь мир отвечать не могу, а за себя запросто) – это возможность дать многим людям почувствовать себя моим соавтором, моим сотворителем.
И тут совершенно неважно, есть ли у меня собственная финансовая возможность выпустить мою книгу, или нет её (а такое бывает – бывает сижу по нулям, да питаюсь пустыми макаронами). Дело лишь в том, что я приглашаю любого желающего подарить мне часть благодати – и получить её ответно.
Я прекрасно знаю, как это работает, потому что в равной мере выступаю как принимающей стороной, так и отдающей – на благотворительность я трачу весьма ощутимую часть всех своих заработков.
Я не могу сказать, что я трачу много или мало, потому как мои заработки – величина непостоянная, но если меня прёт – трачу десятками тысяч. Если не прёт, сижу по нулям – трачу символические сто, двести, триста рублей, отщипнув их от имеющегося.
Но делаю это не из какого-то там чувства долга, которое есть лишь разновидность чувства вины, а из того особенного удовольствия, ощущения сопричастности, которое оно дарит.

Поэтому – у меня нет обиды, есть лишь большое удивление.
В том числе оттого, что вы позиционируете себя как человек, много знающий о евреях, общающийся с ними – и это удивляет особенно – потому как евреи, и вообще еврейская культура, это самая-самая развитая цивилизация, которая владеет искусством благотворения.
Именно поэтому в еврейской культуре так много построено на щедрости, так много благотворительных организаций. И именно поэтому оные в целом не жалуются на бедность – потому что уж кто, а они лучше других знают, что нет ничего более выгодного, чем щедрость.
Чем больше денег и блага отдаешь – тем больше возвращается.
Вот и изумляет – я ведь рассказываю сейчас не бином Ньютона. Как можно было изучать евреев, наблюдать за ними, вникать в их философию, общаться с ними – и умудриться не заразиться их одним из главных умений, не перенять, которое составляет колоссальную часть их влиятельности и делает их, возможно, главным всемирным народом?
Как можно было свести столь богатое явление как благотворительность к какому-то «попрошайничеству»?
Это даже не «назло маме уши отморожу», это просто какое-то превозношение собственной скупости и бедности (не только в сугубо материальном смысле) в ранг какой-то мнимой добродетели – никому только не приносящей ни счастья, ни радости, ни наполненности, ни вдохновения, ни удовлетворенности.

Потерял QR-кодовую девственность, сходил в кафе по распечатке и паспорту.

( Ну! Ну! Что там?! Аудитория затаила дыхание )

Меня нередко спрашивают, служил ли я в армии, я отвечаю, как есть - нет, чему очень рад.

Многих моя радость удивляет, или раздражает, некоторые переспрашивают - а хотел бы служить? "Как все".
Я, естественно, отвечаю, что не хотел.
- Почему?



Интересно видеть, насколько разные у людей восприятия. Для человека может быть странно, почему я не хочу служить, а для меня странно ровно обратное.
Это не значит, что кто-то из нас лучше, кто-то хуже, просто забавна разница картин мира.

Можно подобрать много умной мотивации, но, мне кажется, лучше всего сработает глупая, прямая и бесхитростная.
Почему я не хочу служить? Потому что я не собака.
Я разве похож на собаку? У меня есть виляющий хвост? У меня есть язык свешенный?
Я рвусь жить в будке, питаться помоями, целовать бьющую руку? Нет.

Собаки хотят служить. Это дает им смысл их бытия.
Я - человек. Я не собака, поэтому не хочу служить. А смыслы создаю себе сам.

Я знаю, знаю - в обществе вокруг служивых создан благородный ореол, а вокруг неслуживых - не создан.
Первые, мол де, соль земли и общества, а второе - бесполезные шалопаи.

Кто хочет страстно так желать, думать, что человек марширующий на плацу, убирающий окурки и строящий дачу генералу в качестве бесплатной рабочей силы, тот полезный человек, а тот, кто этого не делает, бесполезный - тот будет в этом уверен, хоть камни с неба.
Я же вспоминаю одного своего родича.

Он всю жизнь служил, мотался по гарнизонам. Ничего, на мой взгляд, особенно полезного для общества не делал - но кто я такой, чтобы это мерить?
Всю жизнь он любил окружающих подковырнуть да козырнуть - вот, есть такая служба, родину защищать - вот мы и защищаем. А вы, молодежь, патлатые, и фунта лиха-то не знаете.
Так он всю жизнь и бравировал - "родину защищать, родину защищать". "Куда родина пошлет, туда и мы...". "Человек - ничто, родина - всё", ну и прочая пустопорожка.
И вот, закончил он свою военную карьеру. Старый уже.
Должны ему были по выслуге лет дать жилье, и надбавку какую-то к пенсии, и льготы еще какие-то - и вдруг неожиданно (для него) не дали.
Причем, сами знаете, как это бывает, вспоминая слова Ильича - "по закону всё правильно, а по сути издевательство". То есть вроде да, он всю жизнь служил, но вот здесь какая-то законодательная норма поменялась, тут какой-то стаж не зачелся, там бумажка потерялась, тут приказ не пришел, тут статус поменялся - и в итоге всё вот так, как есть.
Спасибо, дорогой Николай Петрович, родина вас не забудет, идите нахуй, старая развалина.

Я, скрывать не буду - не без язвы, не удержался, его спросил: - А чего вы, Николай Петрович, негодуете? Вы как всегда говорили - есть такая профессия, родину защищать. Куда родина пошлет, туда и пойдем. Долг, все дела. А тут, что же это получается, вы родину защищали не потому, что есть долг и такая профессия, а оказывается просто себе квартирку хотели? Да прибавочку, чтобы корешам-пенсионерам хвастаться? Да льготы на лекарство, да путевочку раз в год в пансионат?
Ух, как он взвился! Ничего толком сказать не смог, слюной захлебывался, лютовал как бык.
Со мной, кстати, демонстративно перестал общаться. Так, на общем сборище семейном - "привет-привет", и на этом всё, дуется, как мышь на крупу, или как свергнутый монарх на диване.

А потому что я в точку попал. Это только на словах "родину защищать".
Я не умаляю мотивации, конечно - есть и такой порыв, но основной - совсем не долг, не патриотизм, прости господи.
Что дает военная служба? Да и вообще служба как таковая. Она дает две очень важные в обществе вещи - статус и предсказуемость.
Пусть с советского времени статус служивого человека сильно упал, но все равно. Военный - это разом решенный целый пласт личностных и социальных вопросов.
Пусть по гарнизонам, пусть хоть как, но военный - это означает, что крыша над головой будет, паёк будет, с голоду не помрешь. Предсказуемость, стабильность пресловутая.
И личностный вопрос - военная служба привлекательна тем, что разом дает человеку смысл жизни.
Кто-то мается, кем ему быть, чем заниматься, для чего он на этой земле, где его место, для чего создан. А у военного - вжить! - щелчок пальцев, и важнейший экзистенциальный вопрос разом решен - ты живешь для того, чтобы родину защищать.
А для многих людей это - подарок - жизненные терзания с них сразу снимаются.
Да, по сути расстаешься с частью своей личности, отдавая ее службе, живя свою жизнь не для себя, а для чужой, абстрактной идеи - но идеи зато красочной, с ореолом дутого благородства.
Это вполне понятная компенсация.

Ну и вот - для кого-то приемлема такая сделка, обмен части личности на статус, который дает служба, но для меня - абсолютно неприемлема.
Мне понятна работа - когда я делаю дело, пусть даже чье-то чужое, но я знаю, что с этого получаю лично себе. Рассматриваю это как добычу ресурсов для реализации лично своих желаний и планов.
А служба мне непривлекательна - я вообще по жизни мало податлив к сказкам. Возможно оттого, что сам мастак их придумывать.

Поэтому - я не могу представить себя на госслужбе, социальной службе и, особенно, военной.
Кто-то когда-то предположил - не являюсь ли я частью криминального мира, в законе которого любая служба, особенно на государство, считается западлом.
Не, не являюсь. И не очень-то его жалую - там никакой креативности, он ничего не создает.
Тут корни из металлёвой культуры, из которой я вышел - а культура очень честная, прямолинейная, вольная, и ее вольность прямо несовместима с ношением любой формы.
Я редкий для этой страны человек - я действительно считаю свободу высшей ценностью, а какая может быть свобода в службе?

Рад тому, что нигде не служил.
От армии удалось освободиться легко и на легальных основаниях - по зрению. Но если бы не удалось - разумеется, я бы искал иные способы туда не попасть.

Жизнь у собаки, с ее службой, предсказуема - но мне знобящий холодок свободы в миллион крат милее дворцов заманчивых сводов.

У кого было насыщенное уличное, деревенское или дворовое, детство, тот знает - по десять раз успеешь на дню поссориться, объявить войну и бойкот, и столько же раз помириться - с трудом вспоминая, от чего сыр-бор.

У меня было так же, поводы детских ссор уже забылись, хотя один случай запомнился.

Началось, как всегда, с какой-то бессмыслицы, не стоящей выеденного яйца, на пустом месте.
В целом я всегда был уравновешен, оттого сам конфликты начинал редко.
Не очень уже и помню зачин - помню, что Ромка, один из чуваков нашей пацанячьей бригады, внезапно прицепился к моим очкам.
А для меня, травимого за четыре глаза в школе, тема больная.
Помню лишь, что он подскакивает ко мне, да тыкает пальцем. Я вспыхиваю, говорю ему, чтоб прекратил, а он только сильнее, думая, что это весело - малолетняя такая гопота. Доебаться, дабы чисто позырить - а чо будет.
Я вскакиваю, хватаю его за плечи и весьма ощутимо толкаю - отчего он шлепается на пятую точку и спину.
Не думаю, что это было сильно больно, скорее весьма унизительно.

Рядом сидит компания - причем больше его корешей, нежели моих.
По-хорошему, надо бы вскочить, да замесить меня скопом, что я их кореша обидел.
Но так вышло, что все видели, из-за чего стычка, и что Ромка сам нарвался. Ну и как-то момент упущен - Ромка удивленный лежит, все удивленно молчат, растерялись.
Ну и просто - я, так получилось, крупнее каждого из них в отдельности, толстяк, но не тюфяк, и в данном случае как на ринге - преимущества весовой категории никто не отменял. Попытка меня силой урезонить может обернуться для самого дерзкого самыми ощутимыми буханами.

Оставаться дальше охоты не было, поэтому я просто при всеобщем молчании встал, сел на велосипед, да поехал домой.

Обычно такие случаи кончаются так же глупо, как и начались, но этот внезапно получил продолжение.

Выхожу я через пару часов, сажусь на велосипед, куда-то еду, той уже улицей.
Вдруг впереди Ромка выскакивает на дорогу, машет руками, призывая остальных.
Они скоренько хватаются за руки, да в цепь, перегораживая проезд.
Ну да, чисто Кавказская пленница, только без Вицина, с его паралитическими подергиваниями.



Развернуться - самый, понятно, стремный вариант. Трусость в уличной среде презирается наиболее, от этого не отмыться.
Но у меня и мысли такой не было, меня зло взяло - да чего они, сопляки, себе вообще вообразили?!

Кстати, любопытно узнать, на что у них был расчет. Ну вот, как они предполагали, остановлюсь я - что дальше?
Опять же - если скопом нападут, то, конечно, рано или поздно замесят, да - но вопрос того, что я самый дюжий, точнее самый плотный, по-прежнему не решен. Прежде чем меня отлупят, я парочку-троечку супостатов успею ушибить, и, ввиду озлобленности, ощутимо.
Может расчет на то, что я испугаюсь да растеряюсь, и они возьмут в кольцо, да сперва стаей собьют спесь.

Говорю в умозрительной, "если бы, да кабы" форме - сами понимаете, что я выбрал иной вариант. А именно тарана, который оружие героев.
Стиснул зубы, пришпорил коня, то есть влепил по педалям, выжимая из моей "Тисы" скоростной максимум (а велосипед на удивление классный, скоростной и агрессивный), да с залитыми кровью глазами полетел на стенку, как Дон Кихот на мельницы.

Похоже они до последнего момента были уверены, что остановлюсь или отверну. А когда поняли, что нет, было уже поздно.
А в последние секунды произошло неожиданное для меня самого - я, доселе целившийся в Ромку, в последний момент отвернул и нарочно врезался в Назара.
Момент столкновения я запомнил, как торжество адреналинового восторга - левая ручка руля, вместе с ручным тормозом для усиления, с сухим, шмякающим треском влетела Назару в голову.
Цель рассыпалась. Сам я на полном ходу слетел на матушку-пыльную землю, треснулся весьма ощутимо и некоторое время валялся в контузии.
Самое время меня, беспомощного, месить (а детские разборки далеки от благородных боевых канонов так же, как далеки от них же разборки взрослые: лежачего бить - обыденное дело) - но страшная неожиданность произошедшего всех парализовала.

Тишина, конечно, долго не продлилась - Назар орет, из башки кровища фонтаном, алая еще такая, зрелищная.
Ромка от ужаса белый как мел, остальные тоже.
Второй раз за день я, отойдя от контузии, встаю, поднимаю велосипед, без каких-либо попыток меня задержать, уезжаю.

Да, разумеется, самый интересный вопрос - а почему я сбил Назара, имея возможность сбить Ромку, как главного зачинщика всей этой трехкопеечной панихиды?
Ответ простой, иллюстрирующий первичность чувств в состоянии аффекта, превалирование их над разумом.
Назар меня всегда бесил. У него была такая мерзкая-мерзкая, гоповская самоуверенная ухмылочка. Такая, из серии - "ну а чё ты мне сделаешь, а?". У Путина примерно такая же бывает, когда - "а хотели бы убить - убили!".
А он еще по дворовым раскладам считался мажором - забалованный, свой мопед, карманные деньги, два старших брата, покрывавших его в том числе и подлости. Такой, рано уверившийся в своей неприкосновенной крутости.
Ну и вот - я иду на таран, один против семерых, а он, мразь, стоит, мне дорогу перегородив, и лыбится вот этой вот своей гримасой поганой.
О-ох, и сколько же наслаждения я вложил именно в этот удар, именно в его поганую голову, с которой лыба слетела мгновенно - и, забегая вперед, никогда больше, при мне, по крайней мере, не появляясь.
Я враз, с упоительным восторгом, отомстил за всю эту нелогичную, но отчетливо ощущаемую мировую несправедливость, когда, не получивший должного отпора, гопник начинает мнить себя королем горы.

А Ромка? А на Ромку я, как ни странно, особо не сердился.
Он дурак порой, и повадки у него эти приблатненные, но по жизни в целом он чувак нормальный, и мы вполне себе ладили.
Ему в полной мере была свойственна эта босяцкая, реактивная неразборчивость - сегодня он весь в таком гневе, праведная ссора, "я с тобой больше не вожусь!" - а назавтра его уже попустило, и он искренне не помнит, а из-за чего вздорили. Кто старое помянет, типа, тому глаз вон.

Знаете, есть такой феномен народного всепрощения. Особенно ярко проявляется в стукачестве - во времена, увы, регулярно возвращаемые, становится модным и обыденным писать доносы. И бывает так, что сосед на соседа донос написал, последнего репрессировали, все отняли, а доносчик его имущество прикарманил, или просто, как сказал, "чисто позырить" - и хоть бы сон потерял. Хоть бы мальчики кровавые по углам сниться начали - не, ничего такого, написал донос, и живет себе, как ни в чем не бывало. Борщик ест, хлеб жует, бабу на печи валяет, на бессоницу не жалуется, только на несварение от сервелата.
А потом времена меняются, репрессированный возвращается. А доносчик ему - "ой, а ты меня извини, я на тебя донос написал - но это ведь время какое было!". И, что самое удивительное, пострадавший его прощает - и идут вместе водку пить, как ни в чем ни бывало.

Я понимаю, прощение негодяя - это не сколько освобождение мерзавца от вины, сколько освобождение себя - от бремени ненависти. Но все равно.
Мне это, кстати, несвойственно - я доносчика, добровольного доносчика, никогда не прощу. Я мстительный страшно. Это я с виду только добряк, рубаха-парень - а если меня кто обидел, то я могу и десять лет подождать, и двадцать, а потом, обидчик может уже и забыл всё, а я помню - и при любой удобной оказии вверну ему стилет под ребро. И дом сгорит, как бы случайно. И отпрыски вдруг - несчастный случай: тормоза отказали, в теплотрассу упал и сварился - и ничего не докажешь.
Уж истинно: месть - блюдо, подаваемое холодным.

К чему это я? А, это я к тому, что Ромка - он дурак, и он за свою дурость получил.
Пусть башку пробил я не ему, но этот случай враз поднял меня в дворовом статусе на серьезную величину - стало ясно, что я человек мирный, но мой бронепоезд, если что, стоит на запасном пути.
А еще - сбил бы я Ромку, это не показательно, не поучительно. А тут - вроде конфликт у нас, а пробитую голову внезапно получает присоседившийся, думая, что это безопасно - так, очкарика одного дерзкого проучить.
А дудки! Очень наглядный урок, что на войне как на войне, и если лезешь в бой, то там и шальные пули случаются.
Ты думаешь, ты на стороне большинства, и можно безнаказанно потравить, с ухмылкой, жертву из меньшинства - а тут, извините, как на Диком Западе, и к одиночке цепляться - опасная лотерея, последствия которой любой, не надеясь на защиту большинства, берет исключительно на себя.

Я, конечно, тоже испугался.
Испугался больше всего, разумеется, вероятности мести со стороны старших братьев Назара, и его родителей. Небезосновательно боялся травли, но все обошлось.
Основные шишки прилетели, как раз-таки, Ромке - типа если ты с кем ругаешься, то сам и разбирайся. А то нагородил ссору, а разбираться целых семь человек привлек - а толку?

В общем - поимел несколько крайне неприятных разговоров, но по пацански ситуация разрулилась и закрылась.
Инцидент был сочтен общим недоразумением, в котором Ромка гнал волну, я стоял за себя (что в дворовых понятиях уважается), а Назар попал в гущу, под замес. Опять же, у самого голова на плечах есть - куда лез в кучу, не пойми за что?

Ромка, как я и ожидал, на следующий день уже и не слишком помнил, а из-за чего сыр-бор, и вел себя так, словно мы век до того не разлей-вода, и еще век впереди.

Ну а для себя урок по жизни: таран - средство крайнее. Но иногда самое уместное и своевременное.
Увы. Иногда это единственный понятный аргумент.
Применяю редко, но в арсенале имею.

- Вот вы полагаете себя технократами и элитой. Демократ у вас слово ругательное. Всяк сверчок да познает приличествующий ему шесток. Вы ужасно презираете широкую массу и ужасно гордитесь этим своим презрением. А на самом деле - вы настоящие, стопроцентные рабы этой массы. Все, что вы ни делаете, вы делаете для массы. Все, над чем вы ломаете голову, все это нужно в первую очередь именно массе. Вы живете для массы. Если бы масса исчезла, вы потеряли бы смысл жизни. Вы жалкие, убогие прикладники. И именно поэтому из вас никогда не получится маньяков. Ведь все, что нужно широкой массе, раздобыть сравнительно нетрудно. Поэтому все ваши задачи - это задачи заведомо разрешимые. Вы никогда не поймете людей, которые кончают с собой в знак протеста...
- Почему это мы не поймем? - с раздражением возразил Андрей. - Что тут, собственно, понимать? Конечно, мы делаем то, чего хочет подавляющее большинство. И мы этому большинству даем или стараемся дать все, кроме птичьего молока, которое, кстати, этому большинству и не требуется. Но всегда есть ничтожное меньшинство, которому нужно именно птичье молоко. Идея-фикс, понимаете ли, у них. Идея-бзик. Подавай им именно птичье молоко! Просто потому, что именно птичьего молока достать нельзя. Вот так и появляются социальные маньяки. Чего тут не понять? Или ты действительно считаешь, что все это быдло можно поднять до элитарного уровня?
- Не обо мне речь, - сказал Изя, осклабляясь. - Я-то себя рабом большинства, сиречь слугой народа, не считаю. Я никогда на него не работал и не считаю себя ему обязанным.
- Хорошо, хорошо, - сказал Гейгер. - Всем известно, что ты сам по себе. Вернемся к нашим самоубийствам. Ты полагаешь, значит, самоубийства будут, какую бы политику мы не проводили?
- Они будут именно потому, что вы проводите вполне определенную политику! - сказал Изя. - И чем дальше, тем больше, потому что вы отнимаете у людей заботу о хлебе насущном и ничего не даете им взамен. Людям становится тошно и скучно. Поэтому будут самоубийства, наркомания, сексуальные революции, дурацкие бунты из-за выеденного яйца...
- Да что ты несешь! - сказал Андрей с сердцем. - Ты подумай, что ты несешь, экспериментатор ты вшивый! "Перчику ему в жизнь, перчику!". Так что ли? Искусственные недостатки предлагаешь создавать? Ты подумай, что у тебя получается!
- Это не у меня получается, - сказал Изя, протягивая через весь стол искалеченную руку, чтобы взять кастрюльку с соусом. - Это у тебя получается. А вот то, что вы взамен ничего не сможете дать, это факт. Великие стройки ваши - чушь. Эксперимент над экспериментаторами - бред, всем на это наплевать... И перестаньте на меня бросаться, я же не в осуждение вам говорю. Просто таково положение вещей. Такова судьба любого народника - рядится ли он в тогу технократа-благодетеля, или он тщится утвердить в народе некие идеалы, без которых, по его мнению, народ жить не может... Две стороны одного медяка - орел или решка. В итоге - либо голодный бунт, либо сытый бунт - выбирайте по вкусу. (с) Стругацкие, "Град обреченный"



Любопытно, что слова "толпа", "сборище", "масса", "плебс", "стадо" и им подобные, воспринимаются скорее презрительно-негативно, как символ чего-то шумного, бесполезного, бездумного и опасного.
Но при этом слово "народ" воспринимается чуть-ли не с благоговейным придыханием - ах, народ!
Хотя в чём между ними принципиальная разница - никто не может объяснить.

Само слово "народ" - обозначение чего-то массово народившегося. Что народилось - то и народ.
Как опята на пне, народились гроздьями - да и называются похоже, наростом.

Слово наделяют сакральным значением, хотя чего там сакрального? Народились люди - ну и прекрасно: коровы, свиньи, овцы, рыбы да тараканы тоже народились - и чего?

Народ - по сути своей животное. Интересы у него примитивные - все начинаются на "п", и заканчиваются на "-ать".
Все достижения, что приписывают народам - это не народа достижение. Это достижение отдельных личностей, вложивших свои личные амбиции.
Еще Чехов сформулировал: "Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям, - интеллигенты или мужики, - в них сила, хотя их и мало.
Несть праведен пророк в отечестве своём; и отдельные личности, о которых я говорю, играют незаметную роль в обществе, они не доминируют, но работа их видна; что бы там ни было, наука всё подвигается вперёд и вперёд, общественное самосознание нарастает, нравственные вопросы начинают приобретать беспокойный характер - и всё это делается помимо прокуроров, инженеров, гувернёров, помимо интеллигенции в целом, и несмотря ни на что"

Народ - как ребенок. Если исключительно потакать его желаниям, то быстро получишь нахального, тупого и самоуверенного тирана.
Именно поэтому меня начинает трясти, когда я слышу увещевания от отдельных личностей, от политических деятелей до всезнающих алкашей в провинциальных городишках, поучающих жизни окружающих, о некоем служении народу.

У народа как такового нет никаких задач, кроме задач звериных, ничем не выделяющих его из любого животного стада. Поэтому "служение народу" - это всего лишь потакание его примитивным инстинктам, и больше ничего. С самодуром-неумехой на выходе.
Если обеспечить удовлетворение всех народных потребностей, то это не значит, что народ такой борщика поел, колбаской закусил, поспал, на печке покувыркался, а потом и говорит - "ну что ж, поели, поспали - можно и в космос ракету запускать, науку двигать, искусство творить".
Нет, этого не будет. Когда народ скушает борщика, поспит, на печке покувыркается - он потом лишь снова покушает да поспит.
Он - народ. Его дело - нарождаться, только и всего.

Другое дело - нация. Это народ, у которого есть сверхзадачи. Большинство из которых, надо сказать, нарушают эту скромную народную идиллию в круговороте удовольствий на "п" и "-ать", лишают привычного, безопасного комфорта.
Именно в предложении таковых сверхзадач и есть мудрость власти, сила отдельных личностей.

Но тут интересный парадокс: сверхзадача и служение народу - это разные вещи. Народу, глубинному народу, который лишь нарождается и нарождается - ему сверхзадачи не нужны, они лишь разрушают его примитивный, но устойчивый животный быт.
Поэтому слова словами, но истинно интересное будущее может предложить лишь тот, кто народу не служит. Кто не видит в нем особенной ценности.
Потому как служить народу - это изначально запереть себя в очень узких, неблагородных рамках.

Есть такое выражение - "народ всегда прав".
Как по мне, так дело ровно наоборот - народ всегда неправ. Потому что, как вода не течет в гору, так и народ, повинуясь инстинктам, ищет лишь самые простейшие пути решения тех или иных прикладных, текущих задач.
Но простейший путь - не обязательно, далеко, самый плодотворный, самый дальновидный. Мир слишком сложен и многогранен, чтобы жизненные вызовы решать исключительно животными методами, оставаясь исключительно стадом.
Ну и человек, в отличие от животных, часть, прежде всего, не животного мира, а часть мира культурного.

Если обозначать вкратце мою политическую позицию - моя основная претензия к действующей в России власти заключается именно в этом: она не предлагает будущего.
Эта власть служит народу, а не культуре, а значит мне с ней не по пути.

Часто разделяют власть и народ, говоря, что власть - это одно, а народ - совсем другое.
По-разному бывает. В России, к прискорбию, власть народу идентична. Российская власть живет, поддерживая этот тупой сложившийся гомеостаз, эту пищевую цепочку, весь смысл существования которой заключается лишь в дальнейшем воспроизводстве этой же пищевой цепочки.
Как паразит, или раковая опухоль.

Можно много претензий выставить Советскому Союзу, но там была сверхзадача. И если у СССР была какая-то идеологическая компенсация бытовых неудобств, то современная Россия не может придумать даже и этого.
Посмотреть на образ жизни самой этой власти - сразу видно, что она глубоко народная. Даже все эти тайные дворцы чего стоят - ведь смысл дворца не в тайности, смысл дворца ровно в другом - чтобы быть видным. Чтобы служить атрибутом могущества.
А тут - все эти тайные дворцы, тайные, как в соседней стране, инаугурации президента.
Это все очень "народное", да. Тайком тащить себе что-то в берлогу, да трястись, чтобы никто не разворошил логово, не нарушил привычного животного уклада дел.
И всю кипучую, бурную деятельность направлять исключительно на то, чтобы заморозить, остановить какое-либо развитие. Забить другие мнения. Пересажать всех несогласных.
И, что примечательно - народ, в лице своей народной власти, меряет других по себе. И если кто-то недоволен, то сразу его спрашивают - "А ты чего бунтуешь? Тебе что, колбасы не хватает?".
Деградация - она, увы, происходит стремительно, и дна у неё нет. Поэтому - да, эти люди уже на полном серьезе измеряют успешность жизни только и исключительно доступом к колбасе.

Разумеется - все эти слова вы никогда не услышите от политика, потому как для политика народ - это его кормовое стадо. А, для собственной же выгоды, уж коли в политику пришел, гораздо проще сладко петь в народные ушки, подкидывать народцу колбасные обрезочки, да и просто, поддакивать, свистеть то, что народ хочет о себе услышать.
Поди плохо - ничего не делал, а при этом и духовный, и богоносец, и все нам завидуют.
Мой ангел, я любви не стою!
Но притворитесь! Этот взгляд.
Все может выразить так чудно!
Ах, обмануть меня не трудно!..
Я сам обманываться рад!

Но я не политик, слава богу. Хотя была, кстати, возможность. И сейчас бы я уже занимал недурной пост, с доступом к кормушке, колбасой - но пришлось бы народу служить, а меня тошнит от одной только мысли.
Садо и мазо - две стороны одной медали, поэтому доить народ мне так же неинтересно, как и быть доимым.
Поэтому, вы уж извините, но я могу всецело уважать отдельных личностей, но народ (обычно самозванно присваивающий достижения этих личностей) мне уважать совершенно не за что.
Не вижу ни малейших оснований уважать народ только за то, что он народился. Кошки вон тоже народились, и чего?
И уж тем более не вижу оснований уважать народ за то, что он о себе воображает - не имея на то ни малейших реальных поводов.

К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды.
Ярмо с гремушками да бич. (с) А.С. Наше Всё

Некогда вошли в моду рэп-баттлы, и все такие давай щебетать - рэп-баттлы, рэп-баттлы!..
Я тоже, не будь лохом, решил посмотреть, что это за рэп-баттлы, о которых так много гуторят на Руси.

Начал смотреть, там какие-то смешные перцы, в кепках, цепями увешанные да аксельбантами какими-то, как новогодняя елка. И эти перцы все знай прикалываются, что-то друг другу затирают, в жанре стишков, крутя перед носом своими пальцами с ногтями.

И вот смотрю я на все это и думаю - так, ну а когда рэп-баттл начнется-то? У меня время чай не резиновое, тут ждать.
И только потом до меня дошло, что рэп-баттл уже идет, и их вот эти ужимки и прыжки, с процеженными речитативами - это он есть, рэп, самый что ни на есть, баттл.

Я плюнул, перекрестился, восславил Нашего Скверного Владыку Сотону Диавола, которому мы все служим, и ушел, раздраженный, по своим делам.

Знаете, есть такое понятие - язык тела.
Мы все по сути своей животные. И основную информацию друг о друге считываем невербально.
То есть важно не то, что человек говорит, а то, как он это говорит. Как он держится, как его тело себя ведет.

Кто вырос на дворовых разборках - тому не надо объяснять.
Бывает так, что пацанчик щенок-щенком, но что-то в нем есть, опасное, тревожное - и, безошибочно считав, что наезжать на такого чревато, его и не трогают.
Бывает наоборот - шкаф-шкафом, бицепс-трицепс-двуглавая - а его какие-то сопляки берут на уличный понт, а он как на глазах сдувается. Голос дрожит, тело выдает испуг. И толку тогда с габаритов? Никакого.

Ну и вот - глядя на этот рэп, простигосподи, баттл, я считываю только одно - содержание речи и тело находятся в сильнейшем диссонансе. На словах, с распальцовками, одно - а тело транслирует совсем другое.
А еще кепки вот эти дурацкие, штаны, будто обхезался, златые цепи, бижутерия под голду - ну клоунада.
На словах все такие опасные да дерзкие, а ровно в этот момент все остальное выдает интеллигентных мальчиков.

Нет-нет, я ничего не имею против интеллигентных мальчиков, скорее напротив - они в большинстве своем прекрасные люди, со здоровым гуманизмом, эрудицией, фантазией, творческой жилой, оригинальностью. Просто зачем лезть в чужой монастырь, изображать из себя кого-то, кем не являешься, и думать, что ты простой черный гарлемский парень, с дурацким погонялом типа "Снежок", а вокруг горящие мусорные баки Нью-Йорка.
К чему вот все эти перстни, что руки оттягивают, какие-то - не знаю, как это называется, косовороточки такие, и полусапожки?
К чему вот это жужжание да напыщенность, когда на чистом глазу кто-то пытается убедить, что он такой и по Тамбову ходит в этих своих феньках, да читает адские читки, рубит пацанскую правду-матку за жисть?

В общем - я понимаю, одно дело, когда подросток, в голове шумит ветер перемен, а в карманах пусто, и каждая любовь на миллион - это нормально, и это прекрасно. Нет ничего милее наивной и честной юной пафосной глупости.
Но когда взрослые уже колоды, а занимаются всем вот этим, друг другу в морду зачитывают что-то - а по телу, по глазам, да по всему видно - интеллигентнейшие люди.

В общем - забавно это все. Сперва забавно, потом скучно.

Есть на свете такие вещи, которые, впечатление складывается, понимают все, кроме меня.
Ну, или делают вид, что понимают, стыдясь сознаться в обратном - опасаясь, уж не знаю точно, наверное обвинений в скудоумии.

Это целая категория детских анекдотов, которые совершенно не смешные, но их кто-то рассказывает, и, во-первых, все ржут, а во-вторых - кивают усиленно, всем видом показывая, что да, соль понял, раскусил, анекдот - огонь!
И только я сижу как дурак, словно хуй проглотил.

Самый главный такой анекдот, это про Вовочку, про то, что Вовочка училке на 1 апреля говорит: - "МарьИванна, а у вас вся спина белая", а она ему в ужасе отвечает: - "Вовочка, но ты же обещал, что никому не расскажешь!".
В этом момент всё заглушает взрыв придурочного смеха, и только я допетрить не могу - и? И чего?
У нее вся спина белая - это что значит? Мелом испачкали? Или незагорелая? Или это сальный намек на то, что Вовочка ей на спину кончил? А она типа такая знала об этом, но это типа секрет?
Или вообще верной является какая-то версия не входящая в этот скудный список?
И что в этом во всем смешного?

Не, я правда не понимаю.

Еще - оффсайд в футболе.
Все, как известно, в нашей необъятной стране умеют играть в футбол, и не умеют лишь те, которые оказываются на футбольном поле в составе национальной сборной.
А так-то любой Михалыч или Степаныч всем им фору даст, это известно.
Но, на самом деле, есть еще один человек, который в футболе ни гу-гу - это я.

Наибольшей тайной для меня окутано явление под названием оффсайд. Оно же положение вне игры.
На поле что-то происходит, и вдруг кто-то кричит - "положение вне игры!", - и все такие сразу умные давай кивать - да-да, было положение вне игры.
Я и объяснить мне просил, и читал определение того, что является оффсайдом - ничего не понял.
Даже не то, чтобы не понял - просто происходящее на поле не имеет никакого отношения к описанному в правилах, происходит невесть что, но в определенный момент кто-то кричит "вне игры!", а все остальные, страшась, видимо, показать себя дебилом, соглашаются - "да-да, вне игры", - хотя никакого там вне игры.
Ну, в общем чепуха какая-то на постном масле.

Или вот еще, совершенно идиотский эпизод - фильм Брат-2, концовка.



Летят эти такие, национальные герои, убийца и проститутка, в самолете. И стюарду эта самая лысая проститутка говорит: - "Мальчик, водочки нам принеси".
Он отвечает, что на взлете и посадке они не разливают, а она ему: - "Мальчик, ты не понял, водочки нам принеси - мы домой летим".
И он такой подрывается - да-да, типа, сейчас все организуем.
И все на этот эпизод оргазмируют, и кончают радугой, и пукают бабочками, и повторяют в лицах на разные лады, и заносят золотом в гранит, и вышивают нитью на подушке. И повторяют это так, словно в этом есть какая-то доблесть и какое-то сакральное знание о чем-то первоосновном в мироздании - а я один не врублюсь - и чего?
Не, ну правда - кто может объяснить?
Вот эта проститутка к стюарду обращается "мальчик" - а он отчего-то корректно ее не поправляет, хотя это первое на что стюардов натаскивают. Я понимаю, что проститутка привыкла всех по себе мерять, и для нее мальчик - это эдакий халдей на побегушках. Но стюард - это, вообще-то, не халдей. И инструкция по общению с пассажирами прямо изобилует скриптами немедленного пресечения разговоров в подобном пренебрежительном тоне.
Потом - она ему говорит, что ты не понял, водочки нам принеси, мы домой летим.
И он подрывается угождать - а чего он подрывается угождать-то? Что такого изменилось-то? "Мы домой летим" - ну и хули? Все домой летят.
Что, блять, в этом эпизоде вообще примечательного? Кроме, само собой, испанского стыда.

Короче - призрачно как-то всё в этом мире бушующем. Все, мне иногда кажется, знают об этом мире какую-то большую сакральную тайну, и лишь я ее почему-то не знаю - то ли урок в школе нужный прогулял, то ли еще чего.