![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Всех скорбящих радость
Nov. 6th, 2017 06:06 pmНередко бывает так, что печалящихся, тревожащихся, страдающих начинают увещевать доводами, что их горе ничтожно на фоне иных других - что есть кривые, косые, хромые, безногие, на войне, потерявшие маму, папу, внучку и собачку Жучку. Что наши деды воевали а бабушки поднимали десятерых детей - и что твое горе есть на их фоне? Да дерьмо собачье, а не горе, с жиру мол-де бесишься.
И нередко это, к сожалению, действует - люди начинают убеждать себя, что у них на самом-то деле все хорошо, и что действительно - важность их проблем ничтожна перед НАСТОЯЩИМИ проблемами.
Начинают забивать внутренние переживания еще глубже, напускают резиновую улыбку - и некоторое время убеждают себя, что всё у них хорошо. Пока дело не увенчивает депрессия, из которой можно выйти только уже медикаментозно, а то и психиатрия.
На самом деле не существует проблем важных и неважных - все они важные. Каков бы ни был повод - чувства, которые вызывает та или иная жизненная ситуация - они настоящие. И нельзя их сравнивать.
Какой бы ни была пустячной ситуация со стороннего взора - изнутри она больная и страшная. И нередко кажется безвыходной, что приводит к отчаянию.
Боль - это такой механизм привлечения внимания. Когда что-то болит - там нужны поддержка и принятие. Исцеление не терпит небрежности.
Какой бы повод ни вызвал боль - нельзя от нее отмахиваться. Боль можно только прожить - или иначе придется тащить ее с собой - непонятно только зачем и к кому.
В мире и так слишком много боли, зачем же заставлять страдать тех, кому и так сполна досталось?
Жалеть плачущих от голода и холода женщин, стариков и детей - это легко, это очевидно, это все умеют. Тут не надо особенной широты души.
Гораздо сложнее пожалеть того, у кого вроде как всё в порядке - настолько, что он даже себе самому боится признаться, насколько ему там, в глубине души, может быть плохо.
Пожалеть того, кто внешне успешен, с напускной наглостью и цинизмом. Ибо им тоже больно и плохо - да только они боятся это признать - опасаясь грубости, страшась признать в себе свою тонкость, свою хрупкость, свою слабость.
Им больно и плохо по настоящему, со всей разорванностью души по живому, в клочья - а они смеются, и убеждают всех - и себя прежде всего, что у них всё хорошо.
Нет. Не хорошо.
И душа отлично знает, как это, когда нехорошо. Когда всё есть - а чувствуешь себя нищим, просящим хлеба - и не получающего. Когда закрыт стеной проход в сердце, и открывается он только разрывом миокарда.
Мы живем в мире, где есть кто-то наверху, и кто-то внизу - а мы вечно посередине.
Вечно неприкаянные - мнящие из себя царей, а страдающие как простой пастух.
Есть у меня странный дар - я умею давать утешение тем, кому откажут все остальные, сочтя, что "ему не надо". Сочтя слишком благополучным того, кто завуалированно, робко, но просит к себе милосердия.
Я знаю, насколько им - или вам, там может быть плохо, страшно, горько, тоскливо, одиноко - и нет церкви, нет священника, нет родного места, нет отца, мудрого друга, всепонимающей женщины, любящего советника. Некуда пойти, ни к Богу со свечкой, ни к черту с кочергой.
Есть много боли - а не разделить, не обнять, не высказать, не проплакаться.
И я таких чувствую. И тихонько их - вас, люблю.
Сам такой. Знаю. Знаю, что боль там - настоящая.
В какой-то момент жизни мне пришло странное послание от Бога, намёк - я хотел узнать свое предназначение, свое место в мире, и просто допустил, что мое извечное бродяжничество может быть предназначением. Мои вечные бесплодные поиски, и утешенные на этом пути души, могут быть смыслом сами по себе - не так важен смысл жизни, как процесс его поиска.
Я неприкаянный, я люблю неприкаянных, я писатель и ангел-хранитель неприкаянных. Я пишу для тех, кто в одиночестве тоскует в ночи, запутавшись в жизни.
С тобой всё в порядке. Ты просто неприкаянный, но это ничего, это не клеймо, это не беда. Так труднее, но так и интереснее, поверь мне.
А если тебе больно - ты имеешь на это право.
Каждый раз, когда мир сузится до размеров каморки, в которую нет входа, и из которой нет выхода - вспомни обо мне.
Я твоя икона. Всех Скорбящих Радость. Cо мной можно говорить. И прямо сейчас я думаю о тебе. You are not alone.
И это еще не конец. Мы встретимся, даже если будем иными.
И нередко это, к сожалению, действует - люди начинают убеждать себя, что у них на самом-то деле все хорошо, и что действительно - важность их проблем ничтожна перед НАСТОЯЩИМИ проблемами.
Начинают забивать внутренние переживания еще глубже, напускают резиновую улыбку - и некоторое время убеждают себя, что всё у них хорошо. Пока дело не увенчивает депрессия, из которой можно выйти только уже медикаментозно, а то и психиатрия.
На самом деле не существует проблем важных и неважных - все они важные. Каков бы ни был повод - чувства, которые вызывает та или иная жизненная ситуация - они настоящие. И нельзя их сравнивать.
Какой бы ни была пустячной ситуация со стороннего взора - изнутри она больная и страшная. И нередко кажется безвыходной, что приводит к отчаянию.
Боль - это такой механизм привлечения внимания. Когда что-то болит - там нужны поддержка и принятие. Исцеление не терпит небрежности.
Какой бы повод ни вызвал боль - нельзя от нее отмахиваться. Боль можно только прожить - или иначе придется тащить ее с собой - непонятно только зачем и к кому.
В мире и так слишком много боли, зачем же заставлять страдать тех, кому и так сполна досталось?
Жалеть плачущих от голода и холода женщин, стариков и детей - это легко, это очевидно, это все умеют. Тут не надо особенной широты души.
Гораздо сложнее пожалеть того, у кого вроде как всё в порядке - настолько, что он даже себе самому боится признаться, насколько ему там, в глубине души, может быть плохо.
Пожалеть того, кто внешне успешен, с напускной наглостью и цинизмом. Ибо им тоже больно и плохо - да только они боятся это признать - опасаясь грубости, страшась признать в себе свою тонкость, свою хрупкость, свою слабость.
Им больно и плохо по настоящему, со всей разорванностью души по живому, в клочья - а они смеются, и убеждают всех - и себя прежде всего, что у них всё хорошо.
Нет. Не хорошо.
И душа отлично знает, как это, когда нехорошо. Когда всё есть - а чувствуешь себя нищим, просящим хлеба - и не получающего. Когда закрыт стеной проход в сердце, и открывается он только разрывом миокарда.
Мы живем в мире, где есть кто-то наверху, и кто-то внизу - а мы вечно посередине.
Вечно неприкаянные - мнящие из себя царей, а страдающие как простой пастух.
Есть у меня странный дар - я умею давать утешение тем, кому откажут все остальные, сочтя, что "ему не надо". Сочтя слишком благополучным того, кто завуалированно, робко, но просит к себе милосердия.
Я знаю, насколько им - или вам, там может быть плохо, страшно, горько, тоскливо, одиноко - и нет церкви, нет священника, нет родного места, нет отца, мудрого друга, всепонимающей женщины, любящего советника. Некуда пойти, ни к Богу со свечкой, ни к черту с кочергой.
Есть много боли - а не разделить, не обнять, не высказать, не проплакаться.
И я таких чувствую. И тихонько их - вас, люблю.
Сам такой. Знаю. Знаю, что боль там - настоящая.
В какой-то момент жизни мне пришло странное послание от Бога, намёк - я хотел узнать свое предназначение, свое место в мире, и просто допустил, что мое извечное бродяжничество может быть предназначением. Мои вечные бесплодные поиски, и утешенные на этом пути души, могут быть смыслом сами по себе - не так важен смысл жизни, как процесс его поиска.
Я неприкаянный, я люблю неприкаянных, я писатель и ангел-хранитель неприкаянных. Я пишу для тех, кто в одиночестве тоскует в ночи, запутавшись в жизни.
С тобой всё в порядке. Ты просто неприкаянный, но это ничего, это не клеймо, это не беда. Так труднее, но так и интереснее, поверь мне.
А если тебе больно - ты имеешь на это право.
Каждый раз, когда мир сузится до размеров каморки, в которую нет входа, и из которой нет выхода - вспомни обо мне.
Я твоя икона. Всех Скорбящих Радость. Cо мной можно говорить. И прямо сейчас я думаю о тебе. You are not alone.
И это еще не конец. Мы встретимся, даже если будем иными.
