![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Всякая культура порождает свой национальный тип, который, конечно, не распространяется на большинство. Типичное не то, что распространено, а то, что выражает сущность эпохи.
Так вот сущность каждой нации выражается не самым распространенным, но самым культурно используемым, самым популярным типом.
Британский полковник — ну нам все про него известно. Он послужил в Индии, приобрел кирпичный цвет лица, он консерватор, ссорится с детьми. В конце детектива или в начале детектива его обычно отравляют из-за наследства. Причем падает он сразу как подрубленное дело и виноват обычно садовник.
Французский любовник — он никогда не может определиться, оставаться ли ему с женой или с любовницей, между двумя любовницами, как в одной новелле Мопассана, он тоже чаще всего выбрать не может.
Он отрицает традиционный тип мужчины, в нем нет мачизма, но он чрезвычайно чувствителен, сенситивен, отзывчив. В общем, это классический Поль Бретиньи из романа того же Мопассана «Монт-Ориоль» или, пожалуй, сам Мопассан, который при всем своем знаменитом руанском крепком сложении, его сравнивал Флобер с молодым дубком, при всем при этом этот человек страшно болезненный, мнительный и страдающий.
Немецкий философ, он же немецкий генерал — он всегда пишет что-нибудь философическое, сидя в Ясной Поляне, которую он захватил, и желая почувствовать себя тоже немного философом. Самый классический представитель этого — Гейнц Гудериан или Гегель, в чьей философии тоже так много, в общем, военного. Неслучайно по нему жители Кёнигсберга сверяли часы. Немецкая философия и немецкая маршировка удивительным образом похожа. Этого довольно много даже у Ницше с его смешным культом душевного здоровья, особенно смешно читать у Ницше все его песни-пляски, когда мы знаем, что в это самое время создатель «Заратустры» задыхался от инфлюенции. Конечно, так преодолевать свое тело, задыхаясь в соплях и расхваливая душевное здоровье — в этом есть определенный героизм и есть определенный комизм.
Так вот, что касается русских, они породили удивительный совершенно тип русского эмигранта. Русский человек, каким мы видим его в западной, а часто и в русской литературе, возьмем, например, ремарковскую «Ночь в Лиссабоне», где так прекрасно описан русский кабак с его постоянной ситуацией — склоки, драки, ностальгия, рыдания, «Калинки» и т.д. Русский эмигрант — он обладает тремя фундаментальными чертами.
( Эмигрировал в себя и не вернулся )
Так вот сущность каждой нации выражается не самым распространенным, но самым культурно используемым, самым популярным типом.
Британский полковник — ну нам все про него известно. Он послужил в Индии, приобрел кирпичный цвет лица, он консерватор, ссорится с детьми. В конце детектива или в начале детектива его обычно отравляют из-за наследства. Причем падает он сразу как подрубленное дело и виноват обычно садовник.
Французский любовник — он никогда не может определиться, оставаться ли ему с женой или с любовницей, между двумя любовницами, как в одной новелле Мопассана, он тоже чаще всего выбрать не может.
Он отрицает традиционный тип мужчины, в нем нет мачизма, но он чрезвычайно чувствителен, сенситивен, отзывчив. В общем, это классический Поль Бретиньи из романа того же Мопассана «Монт-Ориоль» или, пожалуй, сам Мопассан, который при всем своем знаменитом руанском крепком сложении, его сравнивал Флобер с молодым дубком, при всем при этом этот человек страшно болезненный, мнительный и страдающий.
Немецкий философ, он же немецкий генерал — он всегда пишет что-нибудь философическое, сидя в Ясной Поляне, которую он захватил, и желая почувствовать себя тоже немного философом. Самый классический представитель этого — Гейнц Гудериан или Гегель, в чьей философии тоже так много, в общем, военного. Неслучайно по нему жители Кёнигсберга сверяли часы. Немецкая философия и немецкая маршировка удивительным образом похожа. Этого довольно много даже у Ницше с его смешным культом душевного здоровья, особенно смешно читать у Ницше все его песни-пляски, когда мы знаем, что в это самое время создатель «Заратустры» задыхался от инфлюенции. Конечно, так преодолевать свое тело, задыхаясь в соплях и расхваливая душевное здоровье — в этом есть определенный героизм и есть определенный комизм.
Так вот, что касается русских, они породили удивительный совершенно тип русского эмигранта. Русский человек, каким мы видим его в западной, а часто и в русской литературе, возьмем, например, ремарковскую «Ночь в Лиссабоне», где так прекрасно описан русский кабак с его постоянной ситуацией — склоки, драки, ностальгия, рыдания, «Калинки» и т.д. Русский эмигрант — он обладает тремя фундаментальными чертами.
( Эмигрировал в себя и не вернулся )
